чем грозит сокращение добычи нефти для россии
Экономический парадокс: России не хватает нефти
Отсутствие инвестиций за время пандемии может привести к дефициту «черного золота» в стране
Сделка ОПЕК+ по сокращению добычи нефти, заключенная весной 2020 года, может обернуться серьезными проблемами для российской нефтяной отрасли. Несмотря на то, что по мере восстановления рынка страны картеля получили право восстанавливать добычу суммарно по 400 тысячей баррелей в сутки, Россия пока что отстает от плана и качает меньше лимита.
Как пишет американское издание Bloomberg, ежемесячно российская отрасль может добавлять по 100 тысяч баррелей в сутки или примерно 1% от текущей добычи. Но в ноябре рост оказался вдвое меньше — всего 0,49%. Как говорят многие эксперты и представители самих нефтяных компаний, причина в том, что быстрее увеличивать добычу нефтяники просто не могут. Соответствующие заявления сделали в ноябре топ-менеджеры ЛУКОЙЛа, «Газпром нефти» и «Роснефти».
В «Газпром нефти» заявили, что свободные добычные мощности компании будут исчерпаны к концу года, в ЛУКОЙЛе то же самое произойдет в январе-феврале 2022 года. У «Роснефти» же свободных мощностей, возможно, и вовсе не осталось.
«Последствия ограничений добычи 2020 года в рамках ОПЕК+ мы ощущаем в объемах бурения текущего года — по нашей оценке, снижение объемов бурения по итогам 2021 года составит 5%, что говорит о том, что компании с осторожностью отнеслись к планам ОПЕК+ по постепенному восстановлению добычи нефти», — заявила Марина Мосоян из Vygon Consulting.
Проблема в том, что за период сокращения добычи компании практически не вкладывали средства в разведку и бурение новых скважин. Между тем, старые месторождения продолжают истощаться. В прошлом году сырьевой стратег Goldman Sachs Джефф Карри предупреждал, что если остановить работу на старых, еще советских месторождениях, восстановить их будет практически невозможно. Прежде всего, это касается скважин Западной Сибири и Поволжья.
Поэтому для того, чтобы наращивать добычу, компаниям придется делать внушительные вложения в новые источники нефти. Но здесь возникает вторая проблема. Как рассказал «СП» ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков, нефтяные гиганты не уверены в том, что хотят эти вложения делать. Их пугает как перспектива нового локдауна, так и потенциальный энергопереход, в результате которого потребность в углеводородах в мире резко сократится. А зачем вкладывать деньги в то, что окажется никому не нужным?
С другой стороны, такая политика может привести к тому, что наша страна не сможет поддерживать даже текущие объемы добычи. И если спрос останется высоким, не сможет в полной мере воспользоваться ситуацией. Не говоря уже о том, что серьезные проблемы возникнут с наполнением государственного бюджета, для которого доля нефтегазовых поступлений в первом квартале 2021 года впервые с 2011-го снова составила 30%.
— Объемы, которые мы сейчас добываем — это не потолок, но их темпы наращивания не так велики, — говорит Игорь Юшков. — Уже в октябре квоты на добычу у России были больше, чем она реально добыла. Думаю, постепенно мы объем добычи нарастим, но, по всей видимости, становится закономерностью то, что у нас квоты больше, чем реальная добыча. Если ОПЕК+ не будет менять оговоренные темпы увеличения добычи, то уже к маю они достигнут такого уровня, на котором мы добывали на нашем историческом рекорде объемов производства.
С мая нас ничего не будет ограничивать, и тогда у нас возникнут две проблемы.
В последние два года у нас мало инвестировали в новые крупные проекты, которые дадут большие объемы в долгосрочной перспективе, и недостаточно вкладывали в текущие.
Есть, конечно, исключения, например, «Роснефть» инвестирует в «Восток Ойл» в Арктике, но это проект рисковый и неоднозначный. Даже если все пройдет хорошо, он даст нефть еще не скоро, как минимум, через несколько лет.
Других крупных проектов, которые могли бы заместить падающую добычу на старых месторождениях Западной Сибири, мы пока не видим. И это история не 2021 года, а всех последних лет. У нас нет такого количества проектов, которые могли бы заменить старые выпадающие месторождения.
Мы удерживались примерно на уровне 555−557 миллионов тонн нефти в год, но и это давалось нам нелегко. Увеличить же эти объемы будет непросто, потому что, как я уже говорил, последние несколько лет компании недостаточно вкладывали даже в поддержание объемов производства. Поэтому сложности с объемами добычи у России есть, это не выдумки. Сейчас основной вопрос в том, сколько мы все-таки сможем добывать, где наш реальный потолок и сможем ли мы удержаться хотя бы на нынешнем уровне. Картина такова, что для того, чтобы поддерживать хотя бы 550 миллионов тонн в год, нужно вкладывать существенные средства.
«СП»: — Сейчас цены на нефть находятся на комфортном уровне, будут ли осуществляться необходимые инвестиции?
— Сейчас у нас акцент все больше и больше будет смещаться к трудноизвлекаемым запасам нефти. Но дело в том, что компании не спешат вкладываться в такие дорогостоящие проекты, так как не совсем понятно, какой объем спроса будет в ближайшие годы.
Главной угрозой в этом плане сейчас является пандемия. Мы видим, что нефтяники очень сильно боятся повторения «ковидной» истории. Они могут вложить деньги, но если случится обострение пандемии, и первая нефть пойдет тогда, когда все снова закроются на локдаун, то мощности по производству нефти окажутся не нужны. А в эти мощности были инвестированы большие деньги и за них нужно отдавать кредиты.
Другая проблема, и более фундаментальная, это перспективы энергоперехода. Если говорить о крупных проектах, рассчитанных на десятилетия вперед, многие компании всерьез задумываются о том, целесообразны ли они. Мы не знаем, сколько будет стоить нефть, будет ли она востребованной.
Европейцы и американцы сегодня пугают всех тем, что скоро углеводороды никому не будут нужны, поэтому некоторые берут паузу. Многие западные компании уже не вкладывают в новые проекты. Но если потребление сохранится на нынешнем уровне, то возникнет дефицит на ближайшие 10−15 лет, и им воспользуются те компании, которые рискнут и поверят в то, что нефть все еще будет нужна.
Впрочем, сегодня никто не может дать гарантии, что такая ситуация возникнет. В «Роснефти» говорят о том, что верят в то, что недоинвестирование приведет к дефициту, и делают вложения. Но другие компании могут не разделять такую точку зрения. По большому счету, сейчас нефтяники действуют на свой страх и риск. Многие американские компании уже не вкладывают деньги в развитие, а выводят их в «кэш», пока возможно.
«СП»: — Есть ли у нас компании, которые готовы пойти на такой риск?
— У нас не так уж много крупных нефтяных компаний. У ЛУКОЙЛа в принципе сильно ограничены возможности для развития и увеличения объемов добычи. Они в ближайшее время собираются запустить месторождение им. Гайфера на Каспии, и все. У них мало лицензий на новые проекты.
«Газпром нефть» сейчас развивается, у них растет добыча, но как сильно они собираются развиваться, сказать сложно. Во всяком случае, сейчас их объемы увеличиваются.
«Сургутнефтегаз» стагнирует, потому что у них тоже практически нет новых проектов, они не брали лицензии на новые месторождения в последние годы, считая, что их предлагают слишком дорого. Остальные компании гораздо мельче, поэтому говорить о том, что они заместят выпадающую добычу, не приходится.
Горькие плоды ОПЕК+ О последствиях подписанного Россией соглашения о сокращении добычи нефти
Экономический кризис и пандемия, вызвавшие падение спроса и цены на «черное золото» в мире, подтолкнули страны ОПЕК договориться о снижении его добычи. Но в марте этого года наша страна категорически отказалась участвовать в соглашении ОПЕК+, предполагавшем сокращение добычи нефти в России на триста тысяч баррелей в сутки. А уже в апреле подписалась под договором на более жестких условиях — снизить добычу на 2,5 миллиона баррелей в сутки на два года, а это 22,7 процента от общего объема добываемой в стране нефти. О целесообразности этого решения, его экономическом и социальном эффекте — экспертные мнения на «Ленте.ру
Непродуманное решение
Фото: Максим Богодвид / РИА Новости
По его словам, «нефтекомпании вынуждены по воле чиновников снижать добычу. Это приводит к отказу от бурения новых скважин и обслуживания действующих. Миллионы баррелей нефти, сократить которые договорились министры нефтедобывающих стран, на деле оборачиваются снижением заказов, объемов работ для сотен тысяч людей».
Крупнейшая российская частная нефтяная компания «Лукойл» уведомила подрядчиков о планах сократить объемы эксплуатационного и разведочного бурения на своих месторождениях в Западной Сибири, Коми и Пермском крае на 20 процентов от годового плана. Об этом сообщила газета РБК со ссылкой на источник в одной из сервисных компаний, работающих с «Лукойлом», и это подтвердил собеседник в другом подрядчике этой нефтяной компании. По данным собеседников газеты, по Западной Сибири сокращение бурения может составить 20 процентов — с 1,5 миллиона до 1,2 миллиона погонных метров.
Помимо подрядчиков нефтекомпаний страдают и производители оборудования, причем, в первую очередь, отечественные. Например, в российской «Буровой Компании ПНГ» рассказали «Интерфаксу», что относительно капитальных вложений приходится замораживать все то, что можно заморозить. «Заказ новых мобильных буровых установок обычно делается в течение года, поэтому «заморозить» заключенные осенью 2019 года наши контракты на поставку бурового оборудования из Европы весьма проблематично. Приходится «резать» заказы в России. «Буровая Компания ПНГ» относится к небольшим нефтесервисным российским компаниям, наши капитальные вложения на этот год составляли около 2 миллиардов рублей. Надеемся, что не придется урезать их более, чем на 30 процентов», — посетовал агентству генеральный директор сервисной структуры Замир Абдуллаев.
Заключение сделки ОПЕК+ для России, по мнению отраслевых экспертов, было нецелесообразно. Но аргументы критиков были погребены под валом победных реляций чиновников. Причем звучали эти весьма громкие заявления буквально во всех СМИ и цель преследовали одну — убедить граждан России и, в первую очередь, работников предприятий, лишающихся заказов, в правильности принятого решения. Прошло всего лишь несколько месяцев с момента заключения сделки и нефтесервисные компании в полной мере ощутили, что принесет им ОПЕК+.
Фото: Максим Богодвид / РИА Новости
«Ломаются судьбы людей»
В социальных сетях появилось обращение работников одной нефтесервисной компании Томской области, которые требуют «объяснения, почему соглашение ОПЕК+ реализуется за счет томской нефти? Почему соглашения государства выполняются путем уничтожения моногорода? Как можно снижать добычу нефти в России, если США не подписали соглашение?»
По словам Александра Фролова, «ущерб от системных ограничений всегда носит синергетический характер. Помимо прямых (сокращение добычи, затраты на консервацию месторождений, социальные выплаты, риски потери ресурсной базы) существуют еще и накапливаемые социальные потери. Проблема эта особо остро стоит в регионах, ориентированных, в первую очередь, на добычу нефтегазовых ресурсов». Эксперт считает, что «для моногородов и поселков, которые живут только за счёт добычных предприятий, подобные решения часто означают социальную катастрофу. Ломаются судьбы людей. Затраты на предотвращение подобных последствий несопоставимы с прямыми потерями от сделки. По его мнению, «когда лоббисты ОПЕК+ подсчитывают бюджетный эффект от повышения цен на нефть по весьма спорной, заметим, методологии (прямым счетом), они не учитывают вышеперечисленные эффекты. Торжествует арифметический подход, спектр оценок целенаправленно сужают, за кадром остаются мультипликативные последствия. Потом это все идет в бюджетные сводки, в СМИ и на стол президенту».
Заместитель гендиректора Института национальной энергетики уверен, что «вопрос очень серьезный. Относится он к министерским чиновникам, а не к нефтяным компаниям, которые вынуждены закрывать добычные предприятия, словно врач, поставленный перед жестоким выбором: кому из больных оказать первую помощь, а кого отправить, в лучшем случае, в реанимацию». По его словам, «фактически речь идет о качестве государственного управления. И письма такие адресованы прежде всего тем, кто проталкивал решение о сделке ОПЕК+ в том виде, который мы имеем на данный момент. Без учёта мер государственной поддержки не столько ТЭК, сколько людей, которые неизбежно пострадали бы при реализации условий сделки». «Именно те, кто не продумал эти меры, несут ответственность за социальные последствия спорных как минимум решений», — резюмирует Фролов.
Экономисты оценили выгоды и потери для России от сокращения нефтедобычи
Несмотря на то что ряд западных комментаторов расценили сделку ОПЕК+ о сокращении нефтедобычи как поражение России в ценовой войне с Саудовской Аравией, сокращение, вероятно, окажется выигрышным для России — по крайней мере с точки зрения госбюджета, полагают экономисты, опрошенные РБК. Но произойдет это, только если цена российской нефти поднимется с очень низких уровней, на которых она находилась во второй половине марта.
Условия сделки
Россия согласилась урезать свою нефтедобычу на 2,5 млн барр. в день (наряду с Саудовской Аравией это крупнейшее абсолютное сокращение), до 8,5 млн барр. в день. Это будет самый низкий уровень добычи нефти в России с 2004 года. С июля 2020 года российская добыча, по согласованному графику, восстановится до 9 млн барр. в день, с 2021 года — до 9,5 млн барр.
Столь резкое сокращение — на 23% — поднимает вопрос о том, не потеряет ли Россия еще больше экспортной выручки от продажи нефти и нефтегазовых доходов бюджета, если цена нефти поднимется в результате сделки недостаточно, чтобы компенсировать снижение объемов.
В воскресенье, 12 апреля, страны ОПЕК+ объявили об окончательных договоренностях по сокращению добычи: к минус 9,7 млн барр. в день от 23 стран группы ОПЕК+, вероятно, добавятся еще около 10 млн барр. в день от G20 (прежде всего за счет естественной убыли добычи в США и Канаде), добровольно от Саудовской Аравии, Кувейта и ОАЭ и, наконец, от Международного энергетического агентства (МЭА), которое, по данным источников Energy Intelligence, намерено начать закупки нефти в резерв и тем самым довести эффективный уровень сокращений до 20 млн барр. в день.
Рубль укрепится, но выгоднее его ослабление
Нет смысла сравнивать положение вещей после сделки со сценариями отсутствия сокращения добычи, уверен младший директор по корпоративным рейтингам «Эксперт РА» Филипп Мурадян. «Сейчас имеется чудовищный избыток нефти, порядка 25 млн барр. в день, — говорит он. — Я бы расценивал соглашение ОПЕК+ и участие в нем России как вынужденную меру, то есть оно при любых ценах экономически оправданно». Без сокращения добычи нефть в ближайшие месяцы попросту будет негде хранить, говорит Мурадян.
«Сокращение добычи Россией не сильно повлияет на базовые доходы бюджета, которые можно потратить с учетом бюджетного правила. Снижение базового объема [в результате сокращения нефтедобычи] компенсируется более слабым курсом рубля по сравнению с параметрами, заложенными в закон о бюджете», — говорит Тунев.
Логика сокращения точно не связана с бюджетом, уверяет он. «Мы бы и так сократили добычу, потому что покупателей на нее все меньше и меньше. Смысл сокращения для всех участников в снижении волатильности нефтяных цен и балансировке рынка по объемам, чтобы цена нефти не упала еще сильнее, когда переполнятся мощности для хранения», — объясняет Тунев.
ВВП пострадает от сокращения добычи
«В реальности Россия оказалась в ситуации гораздо меньшего объема нефтедобычи и пока все еще низких цен на нефть», — говорит Слепцова. При таком двойном шоке (глубокое сокращение добычи при сохранении относительно низких цен на нефть) российской экономике будет нанесен урон по всем каналам (потребление, инвестиции, экспорт), но сильнее всего — через инвестиции и физический экспорт. В частности, экспорт в реальном выражении упадет в 2020 году примерно на 7% только за счет фактора нефтяного шока, в то время как в сценарии без сокращений он остается примерно на уровне 2019 года, оценила Слепцова. Но она подчеркивает, что два выбранных сценария носят иллюстративный характер (в идеале необходима матрица сценариев в зависимости от цен на нефть).
Экономист Nordea Bank Татьяна Евдокимова считает, что реальный экспорт России упадет еще сильнее с учетом рецессии в мировой экономике и сокращений нефтедобычи. «С текущими условиями сделки ОПЕК+ я ожидаю падения экспорта на 10% в реальном выражении (не в стоимостном). Это во многом следствие и того, что для мировой экономики кризис сейчас глубже, чем в 2009 году. Тогда российский экспорт в реальном выражении падал на 4,7%», — сказала она РБК.
России в силу технологических особенностей будет сложно сократить добычу в том объеме, в котором она обязалась, но если она все-таки выполнит обязательства целиком, добыча в 2020 году сократится на 12,5%, написал в своем Telegram-канале директор аналитического департамента «Локо-Инвест» Кирилл Тремасов.
«Очевидно, что провал, сопоставимый с добычей нефти, ждет и нефтепереработку. Это неизбежно приведет к сокращению рабочих мест и обвальному падению инвестиций в отрасли», — пессимистичен он. По его оценкам, только прямой эффект от сокращения добычи нефти и газа приведет к сокращению ВВП на 1,2%, «с учетом вторичных эффектов эти цифры можно смело умножать на два».
«Игра на понижение». Выгодно ли России сокращение добычи нефти ОПЕК?
1 июля ОПЕК согласовала продление сделки по сокращению добычи нефти в рамках ОПЕК+ на 9 месяцев. Этому во многом способствовала встреча президента России Владимира Путина с наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом бен Сальманом в рамках саммита «большой двадцатки» накануне, где сторонам удалось согласовать единую позицию. В то время как одни нефтяные компании говорят о «сдаче рынков», другие приветствуют достигнутую договоренность. Выгодна ли России сделка ОПЕК+ на самом деле и почему, проанализировал специалист по закупкам нефти MOL Group Виктор Катона.
Нефтяной рынок в цифрах
Нынешний год – один из самых непредсказуемых в сфере нефтедобычи и нефтеторговли, с переплетением политических, экономических и строго энергетических кризисов, которые одновременно тянут нефтяной рынок в противоположные направления. Санкции США против Ирана и Венесуэлы, новые правила мореплавания IMO 2020, появление нового мощного экспортера нефти в лице США – все эти явления были до определенной степени нейтрализованы слаженными действиями государств – членов клуба ОПЕК/ОПЕК+, согласившихся на сокращение добычи нефти ради сохранения приемлемых цен на нефть. Однако стоило ли России участвовать в этой монументальной затее?
Ответ однозначный – да. И дело не только в политических моментах, например, в том, что сокращение добычи государств – членов ОПЕК является чуть ли не единственным действительно удачным и скоординированным действием XXI века (после ряда провальных попыток, прошедших под знаков фрондерства Саудовской Аравии). Или в том, что участие России ощутимым образом увеличило ее вес на территории Ближнего Востока. В первую очередь это решение повлекло за собой огромную экономическую выгоду для нефтедобывающих компаний России – причем эта выгода превосходит потери нефтеперерабатывающего сегмента.
График 1. Добыча нефти в России / Соответствие квотам ОПЕК+ в 2018‑2019 гг. (млн барр. в день). Источник: Министерство энергетики РФ, Thomson Reuters, данные автора.
Ради определения непосредственной выгоды для российских экспортеров нефти следует обратить внимание на базисные факторы нефтяного рынка в 2019 г. (см. График 2). Экспорт российской нефти колебался в интервале 5‑5,4 млн баррелей в течение первых шести месяцев текущего года, причем флагман российского экспорта Urals на удивление высоко котировался в марте-мае. Если исторически Urals котировался ниже на 1‑2 доллара США за баррель, нежели мировой бенчмарк Brent, то весной этого года на фоне сужения пула высокосернистых нефтей зачастую оценивался в Brent +1 доллар США за баррель.
Таким образом, ежемесячно сорта Urals в мире продавалось на 9-10 млрд долларов США. Ради простоты эксперимента, весь российский экспорт нефти приравняем к котировкам Urals, несмотря на то, что такие сорта нефти, как ВСТО или Сокол, из-за географических соображений, разницы в качестве и своеобразностей нефтяного рынка Северовосточной Азии оцениваются выше, нежели Urals. Следует отметить, что никто не в состоянии сказать, насколько бы упали цены на нефть в случае отсутствия соглашения ОПЕК/ОПЕК+, однако даже беглый взгляд на График 2 выявляет, что слова министра энергетики России Александра Новака о том, что дополнительная прибыль российских нефтегазовых компаний по состоянию на конец 2018 г. составляет 120 млрд долларов США, вполне справедливы.
График 2. Прибыль российских нефтеэкспортеров от участия в сокращении добычи ОПЕК/ОПЕК+. Источник: Министерство энергетики РФ, Thomson Reuters, S&P Platts, данные автора.
На чем основана критика
Принимая во внимание вышесказанное, не стоит удивляться тому, что почти все руководители российских нефтедобывающих компаний выступили за продление действия договоренностей ОПЕК/ОПЕК+, по крайней мере, в течение всей второй половины 2019 г. Вагит Алекперов, глава ведущей независимой нефтегазовой компании «ЛУКОЙЛ», высказался за осторожность в координации объемов добычи, добавив, что не в интересах компании ее наращивание, если это приведет к снижению цен. Александр Дюков, глава «Газпром нефти», также высказался за сохранение договоренностей ОПЕК/ОПЕК+, заявив, что этот формат взаимодействия в полной мере себя оправдал. Единственным исключением стал глава «Роснефти» Игорь Сечин, по мнению которого экспортеры американской нефти смогут «занять долю рынка России», если Венские договоренности будут продлены до конца 2019 г.
Риторика «Роснефти» о добровольной сдаче рынков во многом объясняется тем, что именно ведущий российский производитель нефти намеревался ввести в эксплуатацию сразу несколько масштабных проектов в конце 2018 – начале 2019 г. (запуск Тагульского и второй очереди Среднеботуобинского месторождения), которые был вынужден отсрочить на более поздний срок ради соблюдения производственных квот. Учитывая серьезную налоговую нагрузку «Роснефти» ($43,9 млрд по состоянию на конец 1 квартала 2019 г.), ограничение добычи, вне всякого сомнения – значимый фактор. Однако, несмотря на трудности «Роснефти» и других компаний, пытающихся сочетать ввод новых проектов с соблюдением производственных квот, общенациональный интерес возобладает.
По итогам встречи президента России с наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом бен Сальманом в рамках саммита G20 в японской Осаке было заявлено о согласовании единой позиции. Это безусловный фактор стабильности для общемировых нефтяных котировок, однако действия США, как в отношении собственной добычи, так и посредством санкционных действий, и растущие опасения по поводу замедления глобальных темпов экономического роста будут и впредь оказывать понижающее воздействие.
Виктор Катона, специалист по закупкам нефти MOL Group
Эксперт рассказал, как возможное сокращение нефтедобычи отразится на экономике России
Технологически сократить добычу нефти на десять миллионов баррелей в сутки — довольно сложно и потребует от нефтедобытчиков дополнительных усилий. Об этом в комментарии Федеральному агентству новостей рассказал руководитель аналитического департамента AMarkets Артем Деев.
Снижение добычи
Президент Российской Федерации Владимир Путин считает возможным снижение добычи нефти в мире на десять миллионов баррелей в сутки, если это будет происходить «по-партнерски».
«Полагаю, что, когда говорю о партнерском взаимодействии, то все, в том числе и наши партнеры, понимают, что речь может идти о сокращении от того уровня добычи, который сложился до начала кризиса, то есть речь идет об уровне добычи первого квартала текущего года», — заявил глава государства на совещании по ситуации на глобальных энергорынках.
Кроме того, российский лидер заметил, что снижение цен на нефть спровоцировано распространением нового типа коронавируса, из-за которого уменьшилось производство и, как следствие, сократился спрос. Дополнительной причиной он также назвал выход Саудовской Аравии из сделки ОПЕК+.
Российская экономика
Как отметил Артем Деев, технологически сократить добычу нефти на 10 млн баррелей в сутки — довольно сложно, и потребует от нефтедобытчиков дополнительных усилий. Но, с точки зрения поддержки российской экономики, такое решение очень важно, считает экономист.
«Мировое сообщество в течение месяца ждало переговоров бывших стран — участниц ОПЕК+. Сделка была разорвана еще 6 марта, когда Россия и Саудовская Аравия не смогли договориться о сокращении добычи. Тогда речь шла о 500 тысячах баррелей в день. Уже на следующий день Саудовская Аравия заявила о том, что с 1 апреля, когда прекратят действовать соглашения, нарастит добычу нефти и даст покупателям большие скидки. На этих новостях цена упала из диапазона 51-53 доллара за бочку сорта Brent ниже 33 долларов за баррель», — заключил Артем Деев.
По словам экономиста, так как суточное мировое потребление нефти сократилось на 25%, или 25 млн баррелей, а предложение стало серьезно превышать спрос, цена на нефть стала стремительно падать, опускаясь в моменте ниже 15 долларов за бочку. Для российской нефти Urals это критическая цена, когда производство и доставка нефти выходят дороже рыночной стоимости. Кроме того, российский бюджет пополняется при цене барреля 42 доллара и выше, остальное идет в Фонд национального благосостояния, обратил внимание эксперт.
«После появления информации о переговорах и видеоконференции глав государств, цена нефти возросла с 25 до 34 долларов за баррель, 6 апреля пройдет экстренное совещании ОПЕК+, где будут страны картеля, Россия и приглашенные производители нефти. Если им удастся прийти к соглашению, цена нефти вырастет еще и стабилизируется, что благоприятно скажется на российском бюджете», — заключил Артем Деев.
Развал ассоциации ОПЕК+, которая фактически контролировала цены на сырье и формировала равные условия торговли для производителей нефти, привел к тому, что между крупнейшими поставщиками топлива — Саудовской Аравией и Россией — началась холодная ценовая война.