Чего русские больше всего боятся
Чего боятся россияне
В конце марта более 67% россиян (и 83% москвичей) главным событием последних недель считали эпидемию коронавируса, показал опрос «Левада-центра». Волновавшие россиян ранее дискуссии о поправках в Конституцию привлекали уже в пять раз меньше внимания.
Опрос показал, что в стране что-то начинает меняться. Федеральный центр отдал на места заботу о здоровье населения, россияне в ответ дали понять, что они деятельность своей местной власти одобряют теперь больше (65%), чем власти центральной (63%). Есть ли у них желание в трудный час не менять коней, сосредоточить всю власть в узкой команде? У 37% есть, но у 50% – нет. Была ли паника в народе? Нет: опасались заразиться вирусом 44%, не опасались – 54%. (В группе риска 65+ лет резонно испытывали опасения заболеть 54%.)
С учетом складывающейся ситуации мы решили порасспрашивать людей о том, чего они вообще боятся и в какой степени. Для этого мы использовали набор вопросов, которые задавали много раз, и накопили большой массив ответов. Массовые страхи мы начали изучать 26 лет назад и уже привыкли к причудливой структуре этих фобий и к ее удивительной устойчивости.
Составляя тогда для вопросника список из почти двух десятков страхов, мы были уверены, что на первом месте окажется страх смерти, от него по нисходящей расположатся прочие фобии. Вовсе нет! Что же сильнее страха смерти?
И 26 лет назад, и теперь среди страхов на первом месте стоит боязнь, что заболеют близкие, дети. Для ответов была предложена пятибалльная шкала. По ней в сильной и очень сильной степени этот страх испытывают сейчас, по их словам, почти 80% опрошенных. Но видеть в этом проявление вирусной паники не надо. Этот страх был всегда на первом месте и почти всегда примерно на таком уровне.
Что за страх стоит на втором месте? Может быть, боязнь собственных болезней и мучений? Нет, это страх номер 4. Может, пугает неумолимая старость? У нас стареющее население, потому респонденты старше 55 лет – самая многочисленная категория. Но из них более половины заверили, что совсем или почти совсем не боятся старости. Она оказалась на последнем месте. Стихийные бедствия? Они все чаще, жертв все больше. Но их не боятся свыше половины наших жителей. Доля тех, кого они все же пугают, в последние годы падает. Этот страх – нынче третий от конца.
Наверное, наше небогатое население боится бедности, потери сбережений? Да нет, эти страхи стоят на шестом и одиннадцатом местах. Нас приучили к низкой безработице, поэтому страх потери работы оказался в последней пятерке.
А вот какие страхи на призовых местах: политические. У большинства на втором месте страх мировой войны. Однако у таких крупных категорий активного населения, как рабочие и служащие, на втором месте страх произвола властей, беззакония. Эту боязнь в небольших городах и в селах испытывают более половины взрослых жителей. Список пронизывают страх возврата к репрессиям, страх ужесточения политического режима. Эти страхи испытывают 37–38%. Вот чего боятся больше смерти (36%).
Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»
Чего боятся жители России больше всего?
Чего боятся жители России больше всего?
«….Глядя вокруг, приходишь к выводу, что правительство, различные медиа-потоки и солидные люди пришли к выводу, что нам не хватает страха. Поэтому они в поту лица своего нагоняют на нас страх. И продолжают его производить, когда страх уже в избытке…»
Давайте пунктирно очертим проблему страха у россиян?
Вот для начала свежая информация к размышлению.
Исследователь: страх смерти — ахиллесова пята человека-потребителя 28.06.2018
Современный «потребительский» человек беззащитен перед страхом смерти, заявил директор Института опережающих исследований Юрий Громыко 26 июня в эфире радиостанции «Вести.fm». Громыко считает, что современная разновидность «смертной болезни» иллюстрирует изнанку потребительского «рая». Нынешних западных обывателей, по мнению эксперта, именно для того и положили в «кокон удовольствий», чтобы было проще эксплуатировать их главнейший страх — боязнь смерти.
Громыко привел в пример трагедию башен-близнецов 11 сентября 2001 года, когда раздутая опасность исламизма стала поводом для «закручивания гаек» внутри США. В частности, он напомнил, что именно тогда встал вопрос о «законных» досудебных пытках в отношении потенциальных террористов.
По его словам, напуганные рядовые американцы были готовы смириться с любыми репрессивными инициативами, лишь бы только продолжать жить «в свое удовольствие».
Отметим, массовые экзистенциальные фобии стали превращаться в инструмент политического господства начиная с середины XX века. Так, идентичность западного обывателя строилась во времена холодной войны на животной панике перед «красной угрозой» с Востока, причем словесной пропагандой дело не ограничивалось.
Достаточно вспомнить итальянские «Красные бригады», которых науськивали из-за океана на теракты и политические убийства, чтобы заставить население Европы в ужасе отшатнуться от левых идей.( https://gala-gala15.livejournal.com/733574.html )
«Страх и трепет» перед смертью, как справедливо писал в одноименном произведении датский философ Серён Обю Кьеркегор, присущ людям любой эпохи. Однако самодовлеющими эти чувства становятся лишь у «человека потребляющего», которого искусственно взращивают на современном Западе.
Что же касается современных обывателей, то им, в нагрузку ко всем наслаждениям, оставляют лишь животный страх за существование. Именно на этом строится экзистенциальный шантаж со стороны власть имущих: «Мы вам — безопасность и удовольствия; вы нам — ваше человеческое содержание». При этом нужно понимать, что «не всяк виновен в грязи своей», а ответственность за потребительское расчеловечивание масс несут западные элиты, готовые пойти на всё, лишь бы продлить агонию своего господства.
Но если для противостояния этим элитам объединятся все гуманистические силы, то никому не удастся окончательно превратить человека в червяка, которому потом уже некуда будет «пожаловаться на то, что его раздавили»
Тут, кстати, можно посмотреть и занимательную статистику о влиянии страхов и их реальной опасности для современного человека, основываясь на данных Росстата, ВОЗ, Die Welt, CIA World Factbook, Esquire за 2010 год.
№ Cсуществующие страхи в общественном сознании Реальная опасность этих страхов
1 Авиакатастрофа — 25% Гибель в авиакатастрофе — 0,004%
3 ДТП — 41% Гибель от травм в ДТП — 13,6%
6 Кража, грабеж, разбой — 33% Кража, ограбление, разбой — 78%
7 ВИЧ — 66% Заражены ВИЧ — 0,77%
9 Безработица — 38% Безработица — 7%
Но часто возникают ситуации, когда у человека эта свобода отсутствует или она существенно ограничена и в противоположность интересу его действия могут быть обусловлены принуждением — безальтернативным подчинением внешним по отношению к нему условиям, в основе которых также присутствует определенный вид страха.
Как утверждает Ю. Эльстер, например, можно выделить, по меньшей мере, четыре формы принуждения к хозяйственной деятельности (в т.ч. и потребительскому поведению).
Вторая форма — экономическое принуждение, под которым понимается односторонняя зависимость человека от материальных условий его существования. Когда не обеспечен минимум базовых потребностей, у человека фактически отсутствует выбор, им вновь руководит страх (перед голодом, нищетой, деградацией, безработицей). Причем речь идет не только о физиологическом, но и социальном минимуме, определяемом принадлежностью к какому-либо сообществу или конкретным группам. «Достойно содержать» себя и свою семью, быть «не хуже других» — в этом содержится немало принудительных элементов.
Третья форма — технологическое принуждение, которое выражает одностороннюю зависимость человека от условий труда и производства, порождаемую его узкой профессиональной квалификацией, «прикреплением» к рабочему месту. Наглядный пример — «монозаводские» города, где наиболее вероятным исходом для большинства трудоспособного населения является работа на единственном предприятии. Покинуть свое место с годами становится все труднее, да и уходить особенно некуда. Люди становятся придатками конкретного технологического процесса.
Четвертая форма сопряжена с более тонким способом воздействия — идеологическим принуждением. Последнее возникает как продукт манипулирования личным интересом: используется страх Божьей кары, потери жизненных ориентиров, разрыва социальных связей с референтной группой. И без того условная грань между негативной и позитивной мотивациями здесь практически стирается. Сюда же относится и недооценка вреда алкоголя и уровня смертности от него. Но идеология нашего государства, где производство спирта — государственная монополия и значимый источник получения налогов и прибыли, не позволяет общественному мнению развиваться по-другому.
Таким образом, торговля страхами — наиболее вероятная тенденция развития отношений с потребителями в ближайшем будущем. Причем, не только в экономике и маркетинге, но и в политике, которая используя средства массовой коммуникации, будет паразитировать на желании человека снизить давление страхов.
И те и другие будут стремиться «раздувать» несущественные страхи и опасения, замалчивая их ничтожную значимость, и в то же время, навязывая свои продукты, не делая акцент на недооцененных последствиях опасений (например, последствия от алкоголя и ВИЧ), чтобы получать прибыль, торгуя несущественными страхами, замалчивая существенные.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Общество
Кого россияне боятся больше всего
60% россиян убеждены, что у их страны есть враги. Как отмечают эксперты, для граждан восточной державы это привычное состояние. Максимальную угрозу россияне ощущали в период свержения украинского президента Виктора Януковича (в этом событии российское правительство и СМИ обвиняли Запад (78% в 2013 году)). А также во время жесткой реакции США и Европейского Союза, последовавшей за российской аннексией Крыма и конфликтом на Восточной Украине, спровоцированным пророссийскими сепаратистами (84% в 2014 году, 80% в 2015).
Как свидетельствуют данные «Левада-Центра», такие же враждебные чувства россияне испытывали только в далеком прошлом: в 1996 году во время кровавой первой чеченской войны.
Наша правда правдивее
Ощущение, что россияне живут в окружении врагов, вызвано многими причинами, как полагает вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин.
«Подобное ощущение царило в Советском Союзе и сохраняется до сих пор. Оно также связано с чувством нестабильности, вызванным целым рядом событий — таких как война в Югославии, в Ираке и Ливии, арабская весна. С этим связаны опасения, что нечто подобное может произойти и в России», — объясняет российский политолог. Он отмечает еще один важный фактор.
«Речь об ощущении так называемой собственной правоты. Это значит, что царит убеждение: мы во всем правы, мы никогда не были агрессорами и никогда не начинали войну первыми. А если с точки зрения Запада мы делали что-то незаконное, то все равно были правы. Поэтому те, кто не согласен с этим, либо нас не понимают, либо являются нашими врагами. Они понимают нашу позицию, но намеренно нам вредят. Поэтому у нас столько врагов», — рассказывает Макаркин порталу Tiscali. cz.
США — на первом месте
Список врагов (никакого сюрприза) возглавляют Соединенные Штаты. Их считает главной угрозой 68% российских граждан. Причем враждебность к Америке растет. Нынешние показатели выше, чем были в 2012 году, когда в Белом доме работал проклинаемый Россией и, прежде всего, российской пропагандой Барак Обама. Бывший американский президент мог похвастаться тем, что всего 56% россиян воспринимали его страну враждебно.
Надежды, которые россияне возлагали на Дональда Трампа, явно не оправдались. Нынешний президент Соединенных Штатов не выполнил предвыборных обещаний о более лояльной политике в отношении России. Давление со стороны США на Москву сохраняется и даже растет из-за скандалов вокруг российских хакеров и влияния на выборы. Россияне — не против. Возвращение к холодной войне с США, по крайней мере эмоционально, повышает их самооценку.
Контекст
Русские боятся немцев больше, чем ИГИЛ
«Секретные» подлодки США
Русские демонстрируют силу? Ничего подобного – русские боятся!
В числе главных угроз на втором месте с большим отрывом оказалась Украина. Россияне относятся к киевскому режиму — прежде всего, из-за промывания мозгов средствами массовой информации — негативно. Российские СМИ с удовольствием акцентируют украинские санкции и выпады против Москвы, тем самым создавая негативный образ Украины. Также свою роль в этом играет поддержка пророссийских мятежников на Восточной Украине. Россияне открыто им симпатизируют больше, чем «бандеровцам».
Второе место Украины не вполне точно отражает отношение российского общества к соседнему государству. Угрозой Украину считает всего 29% опрошенных. Для россиян эта угроза отнюдь не основная, а просто вторая по счету.
ЕС — не старая добрая Европа
Россияне сами определяли перечень угроз. Социологи не предлагали им заранее составленный список врагов. Тем примечательнее, что третьей опасностью для России респонденты назвали Европу, точнее Европейский Союз. Угрозу в нем видят 14% россиян.
«Отношение россиян к Европе всегда было положительным. Европу воспринимали не так, как Америку. Европа была доброй, своей и дружественной. Но появились факторы, которые изменили российское восприятие Европы. Когда мы мечтали о дружбе с ней, когда хотели стать ее частью, мы имели в виду другую Европу. Европу, которая уже не существует. Ту Европу, которую знаем по старым фильмам, в которых в воскресенье все ходят в костел, вместе обедают, все кругом чисто, а в обществе царит патриархат. Россияне собственными глазами увидели не то, что ожидали», — говорит политолог.
Конфронтация с европейской реальностью оказала на россиян негативное действие. Разочарование в идиллическом восприятии ЕС вызвало у россиян ощущение, что их страна в культурном и духовном отношении лучше. Таким образом, они начинают отворачиваться от Европы, оценивая ее как слабовольный регион.
«На отношение повлияло также и то, что Европа вместе с США ввела санкции против России. Сначала россияне думали, что Европа поймет шаги Москвы, но оказалось, что ЕС не только не понял Россию, но и полностью уподобился Соединенным Штатам. Это вызвало разочарование», — полагает российский эксперт.
Пикантность в том, что Североатлантический альянс оказался в списке угроз аж на седьмом месте с шестью процентами. Россияне больше не боятся НАТО? У Макаркина есть свое объяснение.
«Россияне воспринимают Североатлантический альянс как американскую организацию. НАТО — это Америка. Поэтому его упомянуло так мало респондентов. Просто НАТО входит в ответ о США как главной угрозе. А Европу россияне не ставят в один контекст с альянсом», — добавляет вице-президент Центра политических технологий.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Социологи назвали главные страхи россиян
Страх произвола и войны
Больше всего россияне боятся болезни близких, войны и произвола властей. Об этом свидетельствуют результаты проведенного этой осенью Левада-центром опроса (есть у РБК).
В топ рейтинга попали также опасения по поводу собственного здоровья, бедности, возврата к репрессиям и ужесточения политического режима, а также страхи нападения преступников, СПИДа и смерти. Список сильнейших страхов не слишком сильно менялся с 1994 года, когда был проведен первый опрос. Однако в предыдущем, июльском исследовании страх произвола властей оказался на три строчки ниже, чем в нынешнем.
Опрос был проведен с 26 сентября по 2 октября среди 1601 человека в возрасте 18 лет и старше в 137 населенных пунктах в 50 регионах. Вопросы были закрытыми, уровень страха оценивался по пятибалльной шкале.
Рост боязни произвола властей — во многом реакция на пенсионную реформу и общее увеличение претензий к власти на фоне падения реальных доходов населения, считает заместитель директора Левада-центра Денис Волков.
По мнению политолога Константина Калачева, рост за последние месяцы объясняется жесткими действиями правоохранительных сил в период московских протестов, а также делом журналиста Ивана Голунова. «Это ситуативное реагирование, а все остальное архетипично, — рассуждает он. — Хотя и страх стать жертвой произвола властей тоже архетипичен, но тут у него появился мощный триггер».
Неожиданно большое количество россиян, судя по опросу, боятся войны, отметил в разговоре с РБК руководитель лаборатории социальных исследований Института региональных проблем Петр Кирьян. Количество опрошенных, которые заявили об этом страхе, с 2017 по 2018 год увеличилось в два раза, с 21 до 42%. По мнению эксперта, такой скачок связан с официальной новостной картиной. «Вернулась четкая риторика «свои — чужие», — поясняет Кирьян. — Вспомним прошлогоднее выступление президента перед Федеральным собранием, когда он демонстрировал слайды с новейшим вооружением, и это было считано довольно однозначно». Россияне, которые следят за новостями, воспринимают такие сигналы как потенциальную готовность к войне, это и вызывает страх, уточнил Кирьян.
Список, по версии Левада-центра, схож с результатами мартовского опроса фонда «Общественное мнение». Тогда в перечень самых сильных опасений попали страхи за детей и внуков, собственное здоровье, по поводу безденежья, терактов, беззащитности перед властями, неопределенности будущего.
Страх вырос в два раза
В последние несколько лет наблюдается общий рост тревоги, по всем показателям растет количество ответов «испытываю постоянный страх», отмечает Денис Волков. Он связывает это с экономической ситуацией, неверием граждан в собственные силы, их разочарованием во власти.
С августа 2017 года по сентябрь 2018-го количество ответов «испытываю постоянный страх» по большинству позиций рейтинга выросло более чем в два раза. По мнению Волкова, виной этому пенсионная реформа. «Люди решили, что власть нарушила свои обязательства, обманула их», — пояснил он.
Количество людей, боящихся произвола властей, в этот период выросло с 10 до 38%. Процент опасающихся массовых репрессий увеличился с 9 до 31%, а ужесточения политического режима начали бояться 25%, тогда как в 2017-м их было 7%. Аналогичная ситуация и с другими страхами.
Устойчивость представлений об угрозах понятна — они формируются десятилетиями, считает Калачев. «Конечно, играет роль и информационный фон, он может усилить или ослабить тему», — уточнил эксперт.
Некоторые из самых популярных страхов характерны именно для россиян. «Страх потери сбережений — это то, что осталось с нами из 1990-х, из дефолта. Мы, как люди, пережившие не один кризис, на это остро реагируем, а вот в выборке по другой нации, возможно, такого страха бы и не было», — отмечает Кирьян.
Чего боится Россия?
ВЦИОМ опубликовал своё исследование «Карта страхов россиян: осень-2019». Опрос выявил серьёзное расхождение восприятия действительности между поколениями наших граждан
Телефонный опрос ВЦИОМ указал на определённый разрыв поколений в России. В переживании современной действительности молодые и старые по-разному градируют те проблемы, с которыми им придётся столкнуться в их жизни. Разные поколения различно видят одни и те же социальные «страхи».
Социальные страхи несколько поутихли?
При этом в целом в 2019 году в обществе прослеживалась общая тенденция некоторого снижения «страхов». По некоторым пунктам — весьма значительного.
Так, в обществе довольно резко уменьшились опасения по поводу повышения цен на «привычные товары» с 70% в январе до 58% в октябре этого года. Практически все возрастные группы в среднем на 12% стали меньше бояться, что «не смогут покупать» эти «привычные товары», как раньше.
«Снижения доходов» люди стали бояться меньше на 5%; «роста социальной несправедливости, неравенства между людьми» — на 4%; отказа в оказании и плохого качества «бесплатной медицинской помощи» — на 3%, обострения международной обстановки вокруг России с возможными военными действиями — на 2%.
Хотя есть и пункты, по которым общественные страхи, напротив, возросли за этот год. Это опасения по поводу «разгула преступности» (увеличились на 3%) и беспорядков внутри страны, вызванных «акциями протеста против власти» (также на 3%).
Можно ли из этого опроса сделать вывод, что социальные страхи несколько поутихли? Какие-то отдельные страхи — пожалуй. Но надолго ли? Тем более что разные поколения, как показывает исследование, опасаются появления в своей жизни разных проблем. И «боятся» их по-разному.
Фото: blvdone/ Shutterstock.com
Старые и молодые боятся по-разному и разного
Наиболее чувствительной проблемой для старших поколений ощущается «рост социальной несправедливости, неравенства между людьми»: в страте 45-59 лет — 72%, в страте 60 лет и выше — 71%. Для молодёжи (18-24 года), напротив, это не первая и даже не вторая проблема (58%). Это первое серьёзное различие между старыми и молодыми.
Восприятие проблемы снижения доходов уже сильно разнится по возрасту для самих старших поколений. Среди тех, кому 45-59 лет, снижение доходов волнует 71%, а тех, кому 60 лет и старше, уже значительно меньше — 56%. Процент этот самый низкий из всех возрастных групп. Видимо, с возрастом пенсионеры и предпенсионеры, дети у которых уже выросли, несколько спокойнее воспринимают снижение доходов, в отличие от более молодых. Снижение доходов в более молодом возрасте воспринимается гораздо болезненнее.
Вторым пунктом разницы социальных страхов в наших поколениях стоит проблема восприятия «беспорядков внутри страны», вызванных «акциями протеста против власти». Старшие поколения воспринимают эту опасность значительно менее реальной (33% обе старшие страты от 45 до старше 60 лет), в отличие от молодого поколения от 18 до 24 лет (56%).
Огромная разница в 23%. Больше половины молодых людей «полностью или скорее уверены», что такие беспорядки — это реальная проблема, которая может прийти в их жизни. Здесь есть страх перед катаклизмами социальных переворотов. А также большая отзывчивость молодых к проблемам справедливости и одновременная мировоззренческая неустойчивость к пропаганде всевозможных политиканов, стремящихся к власти.
Третьим пунктом разности восприятия действительности идёт проблема «обострения конфликтов между Россией и другими странами» вплоть до начала «военных действий». Здесь цифры особенно удивляют. Молодые от 18 до 24 лет (46%) страшатся этих событий и считают их значительно более возможными, чем старшие поколения. Среди тех, кому 25-34 года, это 28%, 35-44 года — 20%, 45-59 лет — 19% и среди 60+ — лишь 8%. Восприятие поколений отличается здесь в разы.
Фото: Nikolay Gyngazov / Globallookpress
Насколько в этом пункте можно говорить о пессимистичности или реалистичности восприятия нашими гражданами окружающей их действительности? Вопрос сложный. Скорее, при столь существенных различиях в восприятии современности и возможного будущего можно говорить о чрезмерной восприимчивости нашего населения. На него оказывает сильное воздействие информационная повестка, поставляемая всевозможными интернет-ресурсами и агрегаторами, не способствующая формированию оптимистического взгляда на жизнь.
Слишком впечатлительное общество менее устойчиво
Значительно большую впечатлительность от революций и войн у молодого поколения можно объяснить податливостью, доверчивостью и меньшей устойчивостью молодой психики в противодействии распространяемым в информационном поле интернета пессимистическим описаниям настоящего и катастрофическим сценариям будущего.
В принципе, это вполне естественно. Только с увеличением жизненного опыта появляется возможность сравнивать происходящее с уже прошедшим и воспринимать общественные проблемы более трезво, спокойно, в стиле «и это пройдёт».
Я вспоминаю широкомасштабное появление карточек в нашей стране в 1989-1991 годах. Для моей мамы (год рождения 1946) это был настоящий шок. Были даже слёзы и непонимание, как жить дальше. Карточки появились в её жизни впервые. Реакция моей бабушки (год рождения 1910) была совершенно другой. Она восприняла карточки как начало стабилизации, когда государство решило наконец контролировать и распределять хоть какие-то продукты. В её жизни была и революция, и Гражданская война, и голод двадцатых, и гибель родителей, и советский интернат, и голод тридцатых, и ссылка на Ангару, и блокадный голод в Ленинграде, и после — блокадное недоедание. В той или иной степени все эти события сопровождались карточками на продукты.
Конечно, никому не пожелаешь такого опыта в реальной жизни. Но любые трудности легче проходить в историческом сравнении. При таком взгляде большинство сегодняшних проблем будут восприниматься не в русле распространённой современной риторики — «всё пропало», «будет только хуже» и «мы все умрём», — а более прагматично и без ежедневной истеричности. Что оставит значительно больше сил для их преодоления.
Фото: Victorpr / Shutterstock.com
К сожалению, наше общество в эмоциональном плане весьма подвижно, и всепропальщинские «недовольства» в описанном выше стиле вполне могут перерасти при определённых обстоятельствах в революционно-погромные действия под лозунги «на улицы», «долой», «свергнем», «расстреляем» и «разрушим мир до основания».
Нужно ли реально существующие у нас проблемы, эти искры нашего неблагополучия помогать раздувать всевозможным властолюбцам до революционных пожаров? В этих социальных пожарах непременно сгорят и все наши надежды, и все наши страхи. Как рассказывала моя бабушка, ужас реальных революционных катастроф и военных лихолетий действительно притупляет страхи, но одновременно кастрирует и будущее у огромного количества людей.